Все равно я приду

Если град зашумит с дождем,
Если грохнет шрапнелью гром,
Все равно я приду на свиданье,
Будь хоть сто непогод кругом!

Если зло затрещит мороз
И завоет метель, как пес,
Все равно я приду на свиданье,
Хоть меня застуди до слез!

Если станет сердиться мать
И отец не будет пускать,
Все равно я приду на свиданье,
Что бы ни было - можешь ждать!

Если сплетня хлестнет, ну что ж,
Не швырнет меня подлость в дрожь,
Все равно я приду на свиданье,
Не поверя в навет и ложь!

Если я попаду в беду,
Если буду почти в бреду,
Все равно я приду. Ты слышишь?
Добреду, доползу... дойду!

Ну, а если пропал мой след
И пришел без меня рассвет,
Я прошу: не сердись, не надо!
Знай, что просто меня уже нет...

Падает снег

Падает снег, падает снег -
Тысячи белых ежат...
А по дороге идет человек,
И губы его дрожат.

Мороз под шагами хрустит, как соль,
Лицо человека - обида и боль,
В зрачках два черных тревожных флажка
Выбросила тоска.

Измена? Мечты ли разбитой звон?
Друг ли с подлой душой?
Знает об этом только он
Да кто-то еще другой.

Случись катастрофа, пожар, беда -
Звонки тишину встревожат.
У нас милиция есть всегда
И "Скорая помощь" тоже.

А если просто: падает снег
И тормоза не визжат,
А если просто идет человек
И губы его дрожат?

А если в глазах у него тоска -
Два горьких черных флажка?
Какие звонки и сигналы есть,
Чтоб подали людям весть?!

И разве тут может в расчет идти
Какой-то там этикет,
Удобно иль нет к нему подойти,
Знаком ты с ним или нет?

Падает снег, падает снег,
По стеклам шуршит узорным.
А сквозь метель идет человек,
И снег ему кажется черным...

И если встретишь его в пути,
Пусть вздрогнет в душе звонок,
Рванись к нему сквозь людской поток.
Останови! Подойди!

Мои процессы.
Мои готовые работы.

Хоть ты голый, хоть ты модный,
Зрелый ты или безусый,
Ерник, может быть, опасный,
Скромник, может быть, безгласный,
Милый пес ли, леопард,
Признанный эстрадный бард,
В обрамленье бакенбард,
Или лысый ловелас,
Всеми травленный не раз,
Или безгрошевый олух,
Нос, очки, а сам филолог,
Сумашедше сексуален,
Или вовсе беспечален,
Сталь сама или мочало,

Повторяю все сначала -

Если женщина свободна,
Если женщина со вкусом,
Если женщина прелестна,
Если женщина умна -

Суетиться бесполезно!
Выбор сделает она!

Привет! Я - Марина.

Кто сказал, Тот видно не умеет
Оценить старинное вино :
Молодое - радует и греет,
Зрелое - ах, как пьянит оно!

Как в бокале радужно играет,
В голове кружит, в руках поет...
Только глупый с виду выбирает.
Кто умнее - с выдержкой берет.

А морщинки - это от Улыбок
И раздумий. Что ни говори,
Мы с девизом, как хмельной напиток -
Не "Давай" —
А — "На меня, бери!"

Возраст...Он для Женщин не помеха.
В счастье Все призывно-хороши.
Возраст - это Маленькая Веха,
Это - Состояние Души!

В том, что жизнь, минуя стрежень,
Вытекает на простор,
В том, что стал гораздо реже
Делать все наперекор…

Что уже могу гордиться
Гордостью своих детей,
В том, что мне уже не тридцать
А все тот же круг друзей…

В том, что стал предельно дорог
Каждый миг и каждый час,
В том, что мне уже не сорок
И усталость возле глаз…

В том, что мне пришлось смириться
С диалектикой вещей,
В том, что жизнь, как поезд, мчится
К дальней станции своей…

Но пока глаза искрятся,
Жизни вкус ещё живой,
На душе - всё те же двадцать!..
Остальное - за душой.

Неужели и ты постареешь когда-нибудь тоже,
В три согнувшись погибели будешь ходить по врачам,
Шебурша башмаками из полураспавшейся кожи,
Инвалидною палочкой слева-направо стуча?

Как же так, и тебя,
мой уютный,
мой юркий комочек -
Непослушница-челка, черешневый рот до ушей -
Где-то там, вдалеке, караулят бессонные ночи,
Злые крики соседей и пенсия в пару грошей?

Для того ли сейчас так нежны твои кошечки-ручки,
Твои ласточки-глазки летят высоко и легко,
Чтобы, годы спустя, записные больничные сучки
Стали тыкать тебе: <Ну-ка, ржавая, марш на укол!>

Что смирит меня с этим видением: ты - старушонка,
С полинялой авоськой плетешься в июльской пыли,
И румяные дети, свистя по-разбойничьи звонко,
В твой малюсенький горбик швыряют лохмотья земли?

Не хочу даже думать об этом, но правда упряма...
В старом фотоальбоме - гляди-ка, вот тут, в уголке,
Твоя бабушка - видишь? - моя неуклюжая мама,
Семилетняя куколка с плюшевой белкой в руке.

Ей, на карточке этой, пока еще годы не в горе:
Смейся, бегай, шали, будь собой, ни о чем не жалей...
А сегодня она еле-еле выходит во дворик,
И в глазах у неё ускользающий клин журавлей.

До чего же просты эти трезвые правила мира,
Как безжалостен он в трафарете своей правоты!
Я веду тебя в парк, покупаю ведёрко пломбира,
И, в ладошку целуя, шепчу: <Неужели и ты...>

* * *

А. Суркову

Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины,
Как шли бесконечные, злые дожди,
Как кринки несли нам усталые женщины,
Прижав, как детей, от дождя их к груди,

Как слезы они вытирали украдкою,
Как вслед нам шептали:- Господь вас спаси!-
И снова себя называли солдатками,
Как встарь повелось на великой Руси.

Слезами измеренный чаще, чем верстами,
Шел тракт, на пригорках скрываясь из глаз:
Деревни, деревни, деревни с погостами,
Как будто на них вся Россия сошлась,

Как будто за каждою русской околицей,
Крестом своих рук ограждая живых,
Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся
За в бога не верящих внуков своих.

Ты знаешь, наверное, все-таки Родина -
Не дом городской, где я празднично жил,
А эти проселки, что дедами пройдены,
С простыми крестами их русских могил.

Не знаю, как ты, а меня с деревенскою
Дорожной тоской от села до села,
Со вдовьей слезою и с песнею женскою
Впервые война на проселках свела.

Ты помнишь, Алеша: изба под Борисовом,
По мертвому плачущий девичий крик,
Седая старуха в салопчике плисовом,
Весь в белом, как на смерть одетый, старик.

Ну что им сказать, чем утешить могли мы их?
Но, горе поняв своим бабьим чутьем,
Ты помнишь, старуха сказала:- Родимые,
Покуда идите, мы вас подождем.

"Мы вас подождем!"- говорили нам пажити.
"Мы вас подождем!"- говорили леса.
Ты знаешь, Алеша, ночами мне кажется,
Что следом за мной их идут голоса.

По русским обычаям, только пожарища
На русской земле раскидав позади,
На наших глазах умирали товарищи,
По-русски рубаху рванув на груди.

Нас пули с тобою пока еще милуют.
Но, трижды поверив, что жизнь уже вся,
Я все-таки горд был за самую милую,
За горькую землю, где я родился,

За то, что на ней умереть мне завещано,
Что русская мать нас на свет родила,
Что, в бой провожая нас, русская женщина
По-русски три раза меня обняла.
1941

* * *

Майор привез мальчишку на лафете.
Погибла мать. Сын не простился с ней.
За десять лет на том и этом свете
Ему зачтутся эти десять дней.

Его везли из крепости, из Бреста.
Был исцарапан пулями лафет.
Отцу казалось, что надежней места
Отныне в мире для ребенка нет.

Отец был ранен, и разбита пушка.
Привязанный к щиту, чтоб не упал,
Прижав к груди заснувшую игрушку,
Седой мальчишка на лафете спал.

Мы шли ему навстречу из России.
Проснувшись, он махал войскам рукой...
Ты говоришь, что есть еще другие,
Что я там был и мне пора домой...

Ты это горе знаешь понаслышке,
А нам оно оборвало сердца.
Кто раз увидел этого мальчишку,
Домой прийти не сможет до конца.

Я должен видеть теми же глазами,
Которыми я плакал там, в пыли,
Как тот мальчишка возвратится с нами
И поцелует горсть своей земли.

За все, чем мы с тобою дорожили,
Призвал нас к бою воинский закон.
Теперь мой дом не там, где прежде жили,
А там, где отнят у мальчишки он.
1941

КУКЛА

Мы сняли куклу со штабной машины.
Спасая жизнь, ссылаясь на войну,
Три офицера - храбрые мужчины -
Ее в машине бросили одну.

Привязанная ниточкой за шею,
Она, бежать отчаявшись давно,
Смотрела на разбитые траншеи,
Дрожа в своем холодном кимоно.

Земли и бревен взорванные глыбы;
Кто не был мертв, тот был у нас в плену.
В тот день они и женщину могли бы,
Как эту куклу, бросить здесь одну...

Когда я вспоминаю пораженье,
Всю горечь их отчаянья и страх,
Я вижу не воронки в три сажени,
Не трупы на дымящихся кострах,-

Я вижу глаз ее косые щелки,
Пучок волос, затянутый узлом,
Я вижу куклу, на крученом шелке
Висящую за выбитым стеклом.
1939

РОДИНА

Касаясь трех великих океанов,
Она лежит, раскинув города,
Покрыта сеткою меридианов,
Непобедима, широка, горда.

Но в час, когда последняя граната
Уже занесена в твоей руке
И в краткий миг припомнить разом надо
Все, что у нас осталось вдалеке,

Ты вспоминаешь не страну большую,
Какую ты изъездил и узнал,
Ты вспоминаешь родину - такую,
Какой ее ты в детстве увидал.

Клочок земли, припавший к трем березам,
Далекую дорогу за леском,
Речонку со скрипучим перевозом,
Песчаный берег с низким ивняком.

Вот где нам посчастливилось родиться,
Где на всю жизнь, до смерти, мы нашли
Ту горсть земли, которая годится,
Чтоб видеть в ней приметы всей земли.

Да, можно выжить в зной, в грозу, в морозы,
Да, можно голодать и холодать,
Идти на смерть... Но эти три березы
При жизни никому нельзя отдать.
1941

ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО

Женщине из г. Вичуга

Я вас обязан известить,
Что не дошло до адресата
Письмо, что в ящик опустить
Не постыдились вы когда-то.

Ваш муж не получил письма,
Он не был ранен словом пошлым,
Не вздрогнул, не сошел с ума,
Не проклял все, что было в прошлом.

Когда он поднимал бойцов
В атаку у руин вокзала,
Тупая грубость ваших слов
Его, по счастью, не терзала.

Когда шагал он тяжело,
Стянув кровавой тряпкой рану,
Письмо от вас еще все шло,
Еще, по счастью, было рано.

Когда на камни он упал
И смерть оборвала дыханье,
Он все еще не получал,
По счастью, вашего посланья.

Могу вам сообщить о том,
Что, завернувши в плащ-палатки,
Мы ночью в сквере городском
Его зарыли после схватки.

Стоит звезда из жести там
И рядом тополь — для приметы...
А впрочем, я забыл, что вам,
Наверно, безразлично это.

Письмо нам утром принесли...
Его, за смертью адресата,
Между собой мы вслух прочли —
Уж вы простите нам, солдатам.

Быть может, память коротка
У вас. По общему желанью,
От имени всего полка
Я вам напомню содержанье.

Вы написали, что уж год,
Как вы знакомы с новым мужем.
А старый, если и придет,
Вам будет все равно ненужен.

Что вы не знаете беды,
Живете хорошо. И кстати,
Теперь вам никакой нужды
Нет в лейтенантском аттестате.

Чтоб писем он от вас не ждал
И вас не утруждал бы снова...
Вот именно: «не утруждал»...
Вы побольней искали слова.

И все. И больше ничего.
Мы перечли их терпеливо,
Все те слова, что для него
В разлуки час в душе нашли вы.

«Не утруждай». «Муж». «Аттестат»...
Да где ж вы душу потеряли?
Ведь он же был солдат, солдат!
Ведь мы за вас с ним умирали.

Я не хочу судьею быть,
Не все разлуку побеждают,
Не все способны век любить,—
К несчастью, в жизни все бывает.

Ну хорошо, пусть не любим,
Пускай он больше вам ненужен,
Пусть жить вы будете с другим,
Бог с ним, там с мужем ли, не с мужем.

Но ведь солдат не виноват
В том, что он отпуска не знает,
Что третий год себя подряд,
Вас защищая, утруждает.

Что ж, написать вы не смогли
Пусть горьких слов, но благородных.
В своей душе их не нашли —
Так заняли бы где угодно.

В отчизне нашей, к счастью, есть
Немало женских душ высоких,
Они б вам оказали честь —
Вам написали б эти строки;

Они б за вас слова нашли,
Чтоб облегчить тоску чужую.
От нас поклон им до земли,
Поклон за душу их большую.

Не вам, а женщинам другим,
От нас отторженным войною,
О вас мы написать хотим,
Пусть знают — вы тому виною,

Что их мужья на фронте, тут,
Подчас в душе борясь с собою,
С невольною тревогой ждут
Из дома писем перед боем.

Мы ваше не к добру прочли,
Теперь нас втайне горечь мучит:
А вдруг не вы одна смогли,
Вдруг кто-нибудь еще получит?

На суд далеких жен своих
Мы вас пошлем. Вы клеветали
На них. Вы усомниться в них
Нам на минуту повод дали.

Пускай поставят вам в вину,
Что душу птичью вы скрывали,
Что вы за женщину, жену,
Себя так долго выдавали.

А бывший муж ваш — он убит.
Все хорошо. Живите с новым.
Уж мертвый вас не оскорбит
В письме давно ненужным словом.

Живите, не боясь вины,
Он не напишет, не ответит
И, в город возвратись с войны,
С другим вас под руку не встретит.

Лишь за одно еще простить
Придется вам его — за то, что,
Наверно, с месяц приносить
Еще вам будет письма почта.

Уж ничего не сделать тут —
Письмо медлительнее пули.
К вам письма в сентябре придут,
А он убит еще в июле.

О вас там каждая строка,
Вам это, верно, неприятно —
Так я от имени полка
Беру его слова обратно.

Примите же в конце от нас
Презренье наше на прощанье.
Не уважающие вас
Покойного однополчане.

По поручению офицеров полка
К. Симонов
1943

* *

Мы не увидимся с тобой,
А женщина еще не знала;
Бродя по городу со мной,
Тебя живого вспоминала.

Но чем ей горе облегчить,
Когда солдатскою судьбою
Я сам назавтра, может быть,
Сравняюсь где-нибудь с тобою?

И будет женщине другой —
Все повторяется сначала —
Вернувшийся товарищ мой,
Как я, весь вечер лгать устало.

Печальна участь нас, друзей,
Мы все поймем и не осудим
И все-таки о мертвом ей
Напоминать некстати будем..

Ее спасем не мы, а тот,
Кто руки на плечи положит,
Не зная мертвого, придет
И позабыть его поможет.
1941

СМЕРТЬ ДРУГА
Памяти Евгения Петрова

Неправда, друг не умирает,
Лишь рядом быть перестает.
Он кров с тобой не разделяет,
Из фляги из твоей не пьет.

В землянке, занесен метелью,
Застольной не поет с тобой
И рядом, под одной шинелью,
Не спит у печки жестяной.

Но все, что между вами было,
Все, что за вами следом шло,
С его останками в могилу
Улечься вместе не смогло.

Упрямство, гнев его, терпенье —
Ты все себе в наследство взял,
Двойного слуха ты и зренья
Пожизненным владельцем стал.

Любовь мы завещаем женам,
Воспоминанья — сыновьям,
Но по земле, войной сожженной,
Идти завещано друзьям.

Никто еще не знает средства
От неожиданных смертей.
Все тяжелее груз наследства,
Все уже круг твоих друзей.

Взвали тот груз себе на плечи,
Не оставляя ничего,
Огню, штыку, врагу навстречу
Неси его, неси его!

Когда же ты нести не сможешь,
То знай, что, голову сложив,
Его всего лишь переложишь
На плечи тех, кто будет жив.

И кто-то, кто тебя не видел,
Из третьих рук твой груз возьмет,
За мертвых мстя и ненавидя,
Его к победе донесет.
1942

* * *

Если дорог тебе твой дом,
Где ты русским выкормлен был,
Под бревенчатым потолком,
Где ты, в люльке качаясь, плыл;
Если дороги в доме том
Тебе стены, печь и углы,
Дедом, прадедом и отцом
В нем исхоженные полы;

Если мил тебе бедный сад
С майским цветом, с жужжаньем пчел
И под липой сто лет назад
В землю вкопанный дедом стол;
Если ты не хочешь, чтоб пол
В твоем доме фашист топтал,
Чтоб он сел за дедовский стол
И деревья в саду сломал...

Если мать тебе дорога —
Тебя выкормившая грудь,
Где давно уже нет молока,
Только можно щекой прильнуть;
Если вынести нету сил,
Чтоб фашист, к ней постоем став,
По щекам морщинистым бил,
Косы на руку намотав;
Чтобы те же руки ее,
Что несли тебя в колыбель,
Мыли гаду его белье
И стелили ему постель...

Если ты отца не забыл,
Что качал тебя на руках,
Что хорошим солдатом был
И пропал в карпатских снегах,
Что погиб за Волгу, за Дон,
За отчизны твоей судьбу;
Если ты не хочешь, чтоб он
Перевертывался в гробу,
Чтоб солдатский портрет в крестах
Взял фашист и на пол сорвал
И у матери на глазах
На лицо ему наступал...

Если ты не хочешь отдать
Ту, с которой вдвоем ходил,
Ту, что долго поцеловать
Ты не смел,— так ее любил,—
Чтоб фашисты ее живьем
Взяли силой, зажав в углу,
И распяли ее втроем,
Обнаженную, на полу;
Чтоб досталось трем этим псам
В стонах, в ненависти, в крови
Все, что свято берег ты сам
Всею силой мужской любви...

Если ты фашисту с ружьем
Не желаешь навек отдать
Дом, где жил ты, жену и мать,
Все, что родиной мы зовем,—
Знай: никто ее не спасет,
Если ты ее не спасешь;
Знай: никто его не убьет,
Если ты его не убьешь.
И пока его не убил,
Ты молчи о своей любви,
Край, где рос ты, и дом, где жил,
Своей родиной не зови.
Пусть фашиста убил твой брат,
Пусть фашиста убил сосед,—
Это брат и сосед твой мстят,
А тебе оправданья нет.
За чужой спиной не сидят,
Из чужой винтовки не мстят.
Раз фашиста убил твой брат,—
Это он, а не ты солдат.

Так убей фашиста, чтоб он,
А не ты на земле лежал,
Не в твоем дому чтобы стон,
А в его по мертвым стоял.
Так хотел он, его вина,—
Пусть горит его дом, а не твой,
И пускай не твоя жена,
А его пусть будет вдовой.
Пусть исплачется не твоя,
А его родившая мать,
Не твоя, а его семья
Понапрасну пусть будет ждать.
Так убей же хоть одного!
Так убей же его скорей!
Сколько раз увидишь его,
Столько раз его и убей!
1942

Не спешите винить, не спешите обидеть упреком,
Те слова тяжелы, не пришлось бы просить их назад,
а любая ошибка потом обернется уроком,
Лучше время найдите, чтоб доброе что-то сказать.

Не забудьте, что жизнь коротка, а минуты - бесценны,
что в песочных часах золотой убегает песок,
не забудьте, что даже кумиры уходят со сцены,
и родным, и любимым, и нужным назначен свой срок.

Есть "сейчас." Загляните в глаза и проникните в душу,
если сердце тревожит печаль - дайте волю слезам,
Научитесь прощать, понимать и внимательно слушать,
Торопитесь любить, чтоб когда -нибудь не опоздать...
Надежда Могер.

Сегодня прочитала. Так понравилось).

В одном королевстве принцессу-невесту
Лет тридцать как замуж не брали.

Король с королевой, родители девы,
В большой пребывали печали.

На всё королевство принцесса-невеста
Слыла распригожей девицей.

Но только не к счастью, а даже к несчастью,
Принцесса была мастерицей.

За завтраком с булкой, над чашкой с бульоном,
На светских приемах, на конной прогулке
(верхом на коне),
И даже в глубоком и сладостном сне
Принцесса вязала на спицах.

В своем благодушье безмерном принцесса считала серьёзно,
Что просто ужасно, что скверно-прескверно,
И даже опасно, что кто-нибудь где-нибудь мёрзнет.

Ей гости, заморские принцы,
Везли дорогие гостинцы:
Изделия
для рукоделия
И нитки различных цветов.

Ну, что говорить, если даже
Везли ей
вагонами пряжу,
Спрядённую из облаков!!!

К ней шли женихи отовсюду…
К ней принцев текли караваны:
На джипах, ослах и верблюдах,
На Боингах и дельтапланах.

На список
не хватит
страниц!

Но по истечении суток
Мужчины теряли рассудок
От вечно
мелькающих
спиц!

И в вязаных шапках,
Носках и перчатках,
В рубахах ажурных
И бриджах прелестных,
В обличье недурном,
Но лишь – без принцессы,
Они
возвращались
домой!

А в нашем большом королевстве,
Наверное, не было места,
Где мы не могли бы
увидеть людей,
Из тех, кто не носит
чудесных вещей,
Которые вяжет принцесса.

Ведь в связанных ею манишках
Ходили и кошки, и мышки,
И даже мальчишки
носили штанишки
С пометкой
«связала принцесса».

А чтоб не морозили лапы пингвины
Об эти ужасно холодные льдины
В суровом краю и далёком,

Принцесса связала им тапки,
С большими помпонами шапки,
И выслала их самолётом.

Ведь (мы повторились, наверно),
Принцесса считала, что скверно,
Что очень опасно,
И просто ужасно,
Что кто-нибудь
Где-нибудь
мёрзнет.
И это, поверьте, серьёзно!

Лишь только ночами,
В глубокой печали,
Принцесса тихонько вздыхала,
И робкие слёзки
роняла
на руки,
Что верные спицы
– большие подруги,
Не вяжут супружеских уз.

Ведь даже младенцу известно,
И этому нет возражающих,
Что средь королей
в королевствах,
Хоть малость себя уважающих,
Супружеский
важен
союз.

И вот – на кривой и хромой кобылице,
Задумчив, печален и тих,
Из самой-пресамой глухой заграницы
К принцессе приехал жених.

Полвека и месяц
он ездил по царствам,
Объездил
семьсот тридцать два
королевства,
Устал от кокетства,
устал от жеманства,
От пудры, помад,
от дурацких игрушек,
От липких конфет
и румяных ватрушек,
От умных невест,
их неумных подружек,
От женского непостоянства.

И, мы вам поведать должны,
Он так и не выбрал жены.

Так принц прискакал в королевство.
Ему показали невесту.

Он слез с кобылицы,
Увидел девицу,
Которая
вяжет
на спицах,

И взглядом влюблённым
Смотрел восхищённо
Весну и пол-лета,
Без сна и обеда,
Как чудно
творит
мастерица.

А ночью, в июле,
Когда все уснули,
И звёзды присели
На травку ресниц,
Спугнув их движеньем
Недремлющих спиц,
Принцесса случайно совсем увидала
В задумчивом сумраке спящего зала
Печального принца
большие глаза.
Такие глаза
не заметить нельзя!
Ведь было в них столько печали,

Что тихо сказала принцесса:

«Мой друг! Вы, наверно, скучали?
Со мною ведь неинтересно…
Возможно, прошли уже целые сутки,
Пока вы со мною сидите.
Принц! Милый!
Спасайтесь, пока вы в рассудке!
Бегите отсюда!!! Бегите!!!»

Но принц отвечал:
«Я отнюдь не скучал,
принцесса, мне было
приятно смотреть
На вещи,
которые могут согреть
Несчастных людей
и замёрзших зверей,
Которые плачут без ваших вещей!

А их у меня в королевстве так много!
Неблизкая нас ожидает дорога.

Давайте скорей упакуем в поклажу
Волшебные спицы,
и пряжу,
и даже

Прицепим к карете вон те облака,
На случай…А вдруг Вам не хватит мотка?

Что ж я говорил?!
Приношу извиненья,
Ведь вашего я
не спросил
дозволенья
Забрать вас с собою…
Принцесса, не скрою –
Мне выпало счастье влюбиться!!!

Так вот, дорогая принцесса,
Мне будет всегда интересно
Смотреть на крылатые спицы.

Вы так постоянны,
Что мне даже странно,
Что мне захотелось жениться!!!»

Анохина Лена

Добавлено (17.01.2012, 11:13)
---------------------------------------------
Обнаружила, что в моих стихотворных запас много где не указан автор... Если вдруг кто-то знает автора, буду очень благодарна... А пока еще чуть-чуть...

***
В темном небе ни правды, ни лжи.
Ни раскаянья, ни оправданья.
Застучали по крыше дожди...
До свиданья, любовь, до свиданья.

Налетели на город ветра,
Залетев в мои окна прохладой...
Мне порой не хватало тепла,
А теперь его вовсе не надо.

Поздно думать, что кто-то не прав.
И винить нам друг друга не нужно...
В этой жизни все дело в дождях...
Что по окнам стучат равнодушно.

Я любовь не виню, не корю,
За строптивость не жду покаянья.
Может даже быть боготворю.
До свиданья, любовь, до свиданья...

Нежный свет голубых фонарей,
Тишина фиолетовой ночи...
Все от бога и все от людей,
А стихи, видно, так - между прочим.

Сдунул ветер наряд с тополей.
Тополя без златого наряда.
В череде равнодушных дождей -
Ничего мне от жизни не надо.

***
Я тебя люблю - бегу тропою.
Бешеной дорогой рвусь к тебе.
Дорогая, стань сама собою.
И вернись прочувственно ко мне.

Я же там - где и всегда бываю.
Утром, вечерами, по ночам,
там, где все и всякое бросаю,
Я бросаю лишь к твоим ногам.

Не заметишь это и не надо.
Не обижусь, я не тороплю.
У меня ведь есть за то награда
Это то, что я тебя люблю.

И бегу, бегу, бегу тропою.
Бешеной дорогой рвусь к тебе.
Дорогая, будь всегда со мною
Будь причиной, будь началом мне.

Оставайся ярким теплым светом,
Не скрывайся в полумрак и тень.
Я же стану для тебя поэтом
И зажгу на небе новый день.

Пусть горит, снимая всю усталость
От тяжелых и несчастных дней
Подари мне маленькую радость
Подари мне смех своих очей.

Улыбнись и посмотри украдкой
На мои волненья, на меня
Дорогая, все у нас в порядке
Потому что я люблю тебя.